Полукровка. Эхо проклятия - Страница 49

— Голова — это кость, там болеть нечему, — и опять очередная дежурная фраза была произнесена без всегдашней «задоринки».

— Понятно, стаж. «Тут уж ничего не поделаешь — Клим…»

— Образованного человека, оно, конечно, издалека видно, — буркнул Толян. — Вот только в данный момент чертовски хочется всмотреться поближе и пристальней. Можешь в течение получаса подскочить на Фурштатскую?

— Теоретически — да.

— Тогда давай, ноги в руки и переводи в практическую плоскость. Жду тебя в «Колобке».

— А что за срочность такая? — попытался уточнить Габузов, несколько озадаченный серьезностью Толяна.

— Амиго, не топчись на моей печенке, давай без лишних вопросов.

— Понял. Выдвигаюсь. Закажи мне пирожок.

— Ага, с хреном… телячьим. Кто из нас близок к бизнес-элитам — ты или я?

— Естественно, ты. Милиция — продажная девка олигархизма.

— Ладно, давай, подгребай уже. Адвокат дьявола…

* * *

Во всем разномастном разнообразии заведений петербургского общепита есть несколько культово-знаковых точек, про которые смело можно снимать детективы и шпионские фильмы. Это заведения, в которых чекисты, милиционеры и работники прокуратуры назначают тайные встречи своим агентам. Причем весь такой общепит располагается компактно, на относительно небольшой территории, очерченной Литейным проспектом, улицами Чернышевского, Чайковского и Шпалерной. Нетрудно догадаться почему: в этом квартале базируются главные силовые структуры Петербурга — ФСБ, УБЭП, ОРБ, ну и еще некоторые подразделения уголовного розыска. Так что ничего удивительно, что для встречи с Габузовым Толян выбрал именно то самое место, которое… изменить, в принципе, можно. Вот только зачем?

Толян в одиночестве сидел за самым дальним столиком у окна и сосредоточенно перемалывал мощными челюстями «котлету по-киивски» (именно так, с хохляцким прононсом, сей продукт был обозначен в меню). Высокий, кряжистый, по-спортивному поджарый и широкоплечий, он ничуть не походил на своего киношного тёзку — придурковатого увальня из мыльной оперы про «Улицы разбитых фонарей». Всем своим видом он служил наглядным подтверждением тезису о том, что «у настоящего опера пуза быть не должно».

— Хай, — сидя приветствовал Толян подошедшего Габузова. — Присаживайся. Кофе сейчас принесут. А вот, кстати, твой пирожок. Извини, с хреном сегодня не было. Только с «хрен его знает с чем».

— Благодарствую, — ответствовал Сергей, усаживаясь напротив. — Сколько я должен?

— Нисколько, — отмахнулся Толян. — Свои люди — сочтемся… информацией.

— Брось, откуда у меня, скромного служителя адвокатуры, может взяться информация, представляющая хотя бы мало-мальский интерес для элитного спецподразделения? — привычно начал глумиться Сергей. — Хотя… Если хочешь, я готов полностью слиться по таинственному и загадочному делу о тридцати трех кошках гражданки Блендеевой.

— «Мебель генеральши Поповой меня, конечно, интересует. Но меньше», — закуривая, мрачно процитировал Толян товарища Бендера. Кстати сказать, курить в этом заведении дозволялось далеко не всем.

— Ну тогда валяй, обозначай свой подлинный интерес, — немного напрягся Габузов, не вполне понимая природу скверного настроения приятеля. Тем более что муки постпохмельного синдрома, в силу богатырского здоровья Толяна, всегда обходили его стороной.

— Меня интересует дело гражданки Головиной. В первую очередь, в части ее поездки на остров Кипр, — серьезным тоном произнес Толян, прожигая при этом собеседника фирменным оперским взглядом. Тем самым, от которого у людей неподготовленных — завсегда мороз по коже.

— А откуда ты… Откуда ты знаешь, что она на Кипре? — обалдел Габузов, который сам получил эту эксклюзивную, как ему казалось, информацию менее часа назад.

— Серый, мне было бы очень некомфортно осознавать, что мой друг, мало того что держит меня за идиота, так еще и пытается использовать меня втемную. Посему не надо, очень тебя прошу!

— Слушай, но я действительно не понимаю…

— Хорошо, отмотаем чутка назад. Вчера вечером ты позвонил и принялся задавать мне наводящие вопросы о Самсут Головиной. Уверяя при этом, что она якобы пропала. Причем пропала в Швеции. Так?

— Не совсем, — мотнул головой Габузов. — Я занимался поисками госпожи Головиной по просьбе ее близкой подруги. Именно она сообщила мне, что Самсут Матосовна выехала в Швецию, после чего домой, в Питер, в назначенный день не вернулась…

— Ты сейчас сказал «выехала в Швецию», я правильно тебя понял? — уточнил Толян, выуживая из недр барсетки помятый блокнот.

— Это она так сказала, а не я! — раздраженно буркнул Габузов.

— Серый, ты только не кипятись. Я ж исключительно для общей пользы дела интересуюсь.

— Какой пользы? Какого дела?

— Погоди, не запрягай. Вот ты меня спросил: «Откуда я знаю, что она на Кипре?» Позволь задать встречный вопрос: а откуда это знаешь ты?

— Оттуда, что буквально час назад мне позвонила всё та же Карина и дала отбой поискам. Потому что Самсут Матосовна сегодня объявилась сама и рассказала, что в данный момент отдыхает на Кипре. Куда она отправилась прямиком из Стокгольма, по бесплатной путевке, якобы выигранной в какую-то лотерею. Надеюсь, мой ответ исчерпывающ?

— Ага, подругу, значит, зовут Карина, — проигнорировав открытый вызов в габузовской интонации, сделал в своем блокнотике пометку Толян. — А откуда именно ей звонила Головина, Карина часом не говорила?