Полукровка. Эхо проклятия - Страница 46

* * *

Сергей Эдуардович подошел к массивной двери с табличкой, гласящей: «Адвокат Гильдии российских адвокатов, специалист по уголовным, административным и гражданским делам, кандидат юридических наук Шверберг Илья Моисеевич». «Человек и пароход», — додумал окончание Габузов и, деликатно постучавшись, толкнул дверь.

— …А я еще раз вам объясняю, что меня не было в эти дни в городе, и я физически не мог проконтролировать ее отъезд… Да… Конечно, отправил. Мой человек ждал ее в Стокгольме, при посадке на паром. Согласитесь, то была идеальная возможность разом решить все наши проблемы. Но к отплытию она так и не явилась…

Только сейчас, целиком поглощенный телефонной беседой, Шверберг увидел застывшего в дверях кабинета Габузова и, слегка скривившись, изобразил жест, означавший: «Зайдите позже, коллега, право слово, сейчас не до вас».

Но и Сергей Эдуардович был, что называется, не пальцем деланный. Поняв, что разговор идет о Самсут Матосовне, Габузов вознамерился дослушать его до конца. А потому, моментально «включив дурака», сделал вид, что расценил жест Шверберга как просьбу подождать. Он бесцеремонно плюхнулся на стоящий у входа диванчик и скорчил подобающую в таких случаях гримасу. Мол-де, «ничего-ничего, занимайтесь своими делами, коллега; а мне не к спеху, я подожду».

Илья Моисеевич зыркнул на него уже с откровенной злобой, однако блаженно-идиотское выражение габузовского лица не оставляло никаких шансов на конфиденциальность, а потому Шверберг вынужден был продолжить свое общение с неизвестным абонентом:

— …Вы же умный человек и должны понимать: где мы — а где Швеция!.. Да, мы принимаем все меры. Как раз сейчас появилась любопытная зацепочка, постараемся ее потянуть… Да, я признаю, что в данном случае есть и моя вина, но лишь отчасти, не более… Все, извините, ко мне пришли люди, и мне не слишком удобно…

Здесь Шверберг запнулся и, бросив взгляд на Габузова, решил слегка переиначить окончание фразы:

— …и мне не слишком удобно отнимать у них время и заставлять ждать.

«Браво, Илья Моисеевич, браво, — мысленно поаплодировал Сергей Эдуардович. — Какая выдержка, какая находчивость. Хотя по мне, так вы могли бы и продолжить свою дискуссию. Уверяю, что в данный момент я вполне располагаю временем и готов ждать ровно столько, сколько потребуется для завершения этого интереснейшего разговора».

Но, увы и ах — Шверберг все-таки положил трубку. «Что ж, и на том спасибо, — подумал Габузов, продолжая сохранять на лице улыбку застенчивого идиота. — Как говорится, это я удачно зашел… Ай да Самсут Матосовна, получается, она и этих ребят вокруг пальца обвела со своей лжепоездкой в Швецию! Ай, молодца!.. А вот я, выходит, полный кретин. „Мобильник в колонии да еще в такой дыре, где-то за Уралом, конечно же, не берет“ Ага, как же! Размечтался! Говорили же тебе, придурку, знакомые оперативники: учи матчасть, пригодится!»

Между тем кандидат юридических наук и «специалист по всему и вся» набычившись посмотрел на него и раздраженно изрек:

— Что вы хотели, Сергей Эдуардович?

— О, прошу извинить за столь бесцеремонное вторжение, но шеф, — Габузов доверительно закатил глаза вверх, — …шеф лютует. Требует, чтобы я как можно скорее закончил одно щекотливое дельце…

— И чего вы от меня хотите? Посоветоваться? — нетерпеливо перебил его Шверберг. Нетрудно было понять, что присутствие Габузова его, как минимум, тяготит. Взгляд у Ильи Моисеевича при этом был такой… Ну, короче, как у Валерии Новодворской, которая в думских коридорах случайно наткнулась на Альберта Макашова.

— …Ну что вы! Ни в коем разе! Я же прекрасно понимаю, что у меня и трубы пониже, и дым пожиже. Вы вон, судя по разговору, на международный уровень выходите. Куда уж тут мне, с моими кошками…

При слове «международный» Шверберг сдвинул на переносице свои жиденькие бровки и поспешил оправдаться:

— Да бросьте, дружище, какой там к черту международный уровень! Так, просто знакомые по линии Интерпола попросили о небольшой консультации. Большими деньгами здесь, как вы понимаете, не пахнет. Дружеская услуга в деле борьбы с международной преступностью, не более того. Что поделаешь — даже адвокату присуще чувство гражданской ответственности. Преступность, как известно, проблема транснациональная. Она не признает границ, не так ли?

В знак согласия Сергей Эдуардович почтительно кивнул. «Давай-давай, пой, светик, не стыдись…»

— Да, но вы упомянули каких-то кошек?

— Совершенно верно, дело гражданки Блендеевой. Как вы знаете, мне пришлось вынужденно провести несколько дней в вашем, извините, кабинете, и, похоже, я оставил у вас на столе свою папку.

— Наверное, вот эту? — поинтересовался Шверберг, брезгливо прикоснувшись к белой картонной папке с разлохматившимися тесемочками.

— Точно так, слава богу, нашлась, — слегка переигрывая, «растрогался» Габузов. — Позволите?

— Да-да, конечно, забирайте. У вас ко мне пока все? Дело в том, что мне нужно срочно написать одно заключение… Тоже, знаете ли, шеф лютует.

— Понимаю, а потому не смею больше вас задерживать.

Сергей Эдуардович подмахнул со стола свою папку и, кивнув, с тихим достоинством удалился. «Ладно, господин лучший друг Интерпола, — злорадно подумал Габузов, прикрывая за собой дверь с понтовой табличкой, — это мы еще поглядим, чьи в лесу шишки».

Он дошел до своего кабинета, не открывая, швырнул блендеевскую папку в стол, переобулся, сменив легкомысленные «рабочие» тапочки на уличные полуботинки, и двинулся на выход. Туда, где «только солнце, только небо и река».